Михаил Гаспаров:, «Ваш М. Г. Из писем М. Л. Гаспарова»:
...Такой, как ты есть, ты никому не нужен, поэтому не навязывайся, прячься, а в разговорах будь улыбающимся, понимающим и ободряющим — пока хватит сил; и помни, что всем другим так же плохо и от того же самого.
Но до понимания таких вещей нужно дорасти с течением лет (не всем удается). "Я, я, я, мне" суют под нос окружающим с таким постоянством, что задумываешься не рефлекс (насекомого свойства) ли это.
У Гаспарова есть сентенция в одном интервью:
Прав человека я за собой не чувствую, кроме права умирать с голоду. Коллективизм и соборность для меня одно и то же - между сталинским съездом Советов и Никейским собором под председательством императора Константина я не вижу разницы, Я существую только по попущению общества и могу быть уничтожен в любой момент за то, что я не совершенно такой, какой я ему нужен. (Именно общества, а не государства: такие же жесткие требования ко мне предъявляет и дом, и рабочий коллектив.) Я хотел бы, чтобы мне позволяли существовать, хотя бы пока я не мешаю существовать другим. Но я мешаю: тем, что ем чей-то кусок хлеба, тем, что заставляю кого-то видеть свое лицо...
То же самое, но другими словами (и в другом месте - "Обязанность понимать"):
Я - человек. Считается, что уже поэтому я - личность. Если я - личность, то какие я чувствую за собой права? Никаких. Я не сам себя создал, и Господь Бог не трудился надо мной, как над Адамом. Меня создало общество - пусть даже это были только два человека из общества, отец и мать. Зачем меня создало общество" Чтобы посмотреть, что из меня получится. Если то, что ему на пользу - хорошо, пусть я продолжаю существовать. Если нет - тогда в переплавку, в большую ложку Пуговичника из "Пер Гюнта".
Почему я не чувствую за собой права на существование? Потому что мне достаточно представить себя на необитаемом острове - в одиночку, как самодовлеющую личность. Выживу ли я? От силы два-три дня. Голод, холод, хищные звери, ядовитые травы - нет, единственное мое заведомое личное право - умирать с голоду. Все остальные права - дареные.
Чем дальше живу, тем больше убеждаюсь в ее верности. Такая стратегия реально помогает в жизни. Она дает устойчивую точку опоры, однозначно.
Основная часть книги - очерки о творчестве греческих и латинских поэтов: таких как Пиндар, Катулл, Вергилий, Гораций, Овидий. Авсоний, баснописцы, эпиграмматисты, средневековые ваганты и др. По большей части это вступительные статьи, написанные когда-то к изданиям русских переводов их стихов - общедоступно, но без упрощения. В центре внимания всюду - поэтика каждого автора: связное описание его творчества в полном единстве, от стихосложения до идеологии. В приложении к книге - несколько статей более специального характера, не о поэтах, а о жанрах (мотивы и композиция греческой трагедии, хоровых од, гимнов Горация), а также о тех науках, в кото рых сама античность осмысляла свой художественный опыт, - о поэтике и риторике.
1. Чудо. В 17:30-18.00 город пуст, 30 минут вместо привычных полутора часов. Что? Почему" "Не может быть". Но есть же таинственная причина.
2. Листьев. Хорошая статья - ровно 15 лет назад застрелили не журналиста, а коммерсанта, на счетах которого было $16 миллионов.
Собственно, там ничего нового и неизвестного, для того кто интересовался делом - и "пьянство и все вообще". Еще интересно погуглить по поводу дамочки - его последней (вроде) жены, ее дальнейшая судьба. У нее мужья мрут "как мухи", дележи наследств. "Детектив!"
По Листьеву же, как личности, интересен лишь необычный для ситуации феномен его популярности. "И тогда, и сейчас". Ведь ни в жизни, ни в смерти нет ничего особенного (мало ли кого тогда так убивали) - чел "оседлал волну", разбогател, "вознесся" и ему просто "сорвало башню", но "жизнь поправила", причем быстро и без задержек. В статье интересная и красочная деталь про очки*.
Гаспаров неплохо высказался по этой теме:
Кувшин Я сказал: "Как мы далеки от народа: вот оказалось, что главный народный герой - всеоплакиваемый Листьев, а я о нем и не слышал". А. объяснила: "А плакали не о нем. Это как в сказке, где искали родню казненного: выставили голову на площади и смотрели, кто из прохожих заплачет. Вышла мать, нарочно разбила кувшин и заплакала, будто бы о кувшине. Вот и Листьев был как тот кувшин".
* * *
Я вывел Листьева в коридор: "Влад, предлагаю поехать со мной в Новосибирск, начать делать новый "Взгляд", с нуля". Как смог сказал ему о том, что хочу создать независимую телекомпанию, потому что ВиД тогда уже находился под контролем властей. На что он, достав из кармана (впервые мною увиденную) нераспечатанную пачку стодолларовых купюр, риторически спросил: "Ты хочешь, чтобы я вот это променял на Сибирь"? При этом он глядел на меня поверх очков так, что, хотя мы были примерно одного роста, мне казалось, будто он смотрит сверху вниз, как на не очень умного человека, который не понимает элементарных вещей? Я сказал: "Знаешь, Влад, если так пойдет дело, вы рано или поздно перестреляете друг друга". И в следующий раз я увидел Листьева лежащим в гробу. Причем именно в тех очках. Какая-то шкодливая рука надела ему эти очки.
в книге "РУССКИЕ СТИХИ 1890-х"1925-го ГОДОВ В КОММЕНТАРИЯХ" вычитал про омоническую рифму.
Пример:
Мне боги праведные дали, Сойдя с лазоревых высот, И утомительные дали, И мед укрепный дольних сот. Когда в полях томленье спело, На нивах жизни всхожий злак, Мне песню медленную спело Молчанье, сеющее мак. Когда в цветы впивалось жало Одной из медотворных пчел, Серпом горящим солнце жало Созревшие колосья зол. Когда же солнце засыпало На ложе облачных углей, Меня молчанье засыпало Цветами росными полей, И вкруг меня ограды стали, Прозрачней чистого стекла, Но тверже закаленной стали, И только ночь сквозь них текла, Пьяна медлительными снами, Колыша ароматный чад. И ночь, и я, и вместе с нами Мечтали рои вешних чад.
Ф. Сологуб, (1919)
Комментарий:
Чтобы рифма ощущалась как рифма, необходимо, чтобы рифмующие слова имели и сходство (по звуку), и различие (по смыслу). Если последние слова строчек будут различны не только по Смыслу, но и по звуку, то стихотворение будет восприниматься как нерифмованное (см. - 22, 51); если они будут тождественны не только по звуку, но и по смыслу, то стихотворение тоже будет восприниматься как нерифмованное (см. - 209). Поэтому, в частности, слабыми считаются рифмы слов, различающихся лишь приставками ("поделать"приделать", "хороший"нехороший"): в них много звукового сходства, но слишком мало смыслового различия.
Наоборот, особенно эффектна бывает рифма, образованная словами, по звучанию совершенно тождественными, а по смыслу не имеющими ничего общего, т.е. омонимами. Обычно таких словарных пар в языке мало, поэтому омонимические рифмы ощущаются как изысканный курьез, игра слов. (В некоторых литературах, например в арабо-персидской, такие рифмы-каламбуры нарочно культивировались.) Именно таковы в этом стихотворении Ф. Сологуба все женские рифмы (а в последнем четверостишии и мужская). Замечательно, что образный строй и торжественная интонация стихотворения исключают всякую комическую установку, обычно сопутствующую игре слов; поэтому даже не всякий читатель сразу заметит, что перед ним омонимические рифмы. Сологуб, любивший не подчеркивать, а скрывать свои формальные изыски (ср. - 52), конечно, на это и рассчитывал.
Я и не знал, -лядь, что такое бывает. Но это круто! "Привело в восторг". Интересно было бы составить словарик омонимов.
