Интервью Максима Рязанцева ():
После семи лет в «Урале» ты пошел на понижение, а заканчивал и вовсе в старейшем клубе России – в «Знамени Труда».
– Туда меня позвал Галимджан Михайлович Хайруллин, с которым мы вместе учились. Попросил помочь, а мне что-то не хотелось заканчивать, здоровье еще позволяло. Решил поехать и был, честно говоря, в ужасе от увиденного.
– Что поразило?
– В каких условиях ребята играют. Зарплата 10-20 тысяч рублей. У меня и еще у одного игрока была самая высокая – 40 тысяч, и к тому же мне квартиру снимали. Остальные жили прямо на стадионе, питались в столовой где-то рядом.
– Как они набирают команду под такие условия?
– Их спасает то, что они находятся рядом с Москвой. Очень много ребят, которые хотят играть в профессиональной команде. Им надо было лишь бросить клич, что требуются игроки – и подъезжает джип, выходят папа, мама и сын, который мечтает стать футболистом. Финансовые проблемы их даже не беспокоили, задача – заиграть парня, показать, что он играл в ПФЛ. Вот так команда из года в год и существует.
[...]
– Каким был бюджет клуба?
– Когда мне сказали, что бюджет клуба составляет девять миллионов рублей, я спросил: «Зачем вообще здесь нужна команда?» У ярославского тренера, кстати, были какие-то свои спонсоры, так вот премиальные за победы платили они. Но и премиальные были смешные: за победу – по семь тысяч рублей. В той же Вологде платили за победу 20 тысяч. Вот так и жили – кто-то бензин на поездку даст, кто-то с залом для тренировок поможет. Конечно, это нехорошо, когда такие клубы носят профессиональный статус. Там от слова профессионализм только контракт, который регистрируется в РФС.
Многое объясняет (заиграть в ПФЛ и там далее), устраняя из картины иррациональность.
